Как в моду вернулись буржуазный шик и элегантность

Холеные девушки в шелковых блузах, приталенных жакетах в клетку или кашемировых кардиганах, леопарде (иногда), золотой бижутерии (всегда). Смотреть на новый старый Celine  осень-зима 2019/2020 – сплошное удовольствие. Из стилизованной зеркальной примерочной на показе выходили девушки не только в новой коллекции Эди Слимана для французского модного Дома, но и в одежде нового тренда.

В этом сезоне стало окончательно ясно, что модная повестка изменилась. Вполне логичным кажется разворот от тренда на luxury-sneakers к радикально иному образу – буржуазному, консервативному, максимально далекому от заигрываний с культурой неблагополучных предместий.

Главным источником для ретро-цитат стал период рафинированного шика образца начала 1970-х до конца 1980-х. В общую картину вписывается добрая половина коллекции Burberry и светлый образ Натальи Водяновой в частности. Бежевые туфли-лодочки, белая блуза с бантом и юбочный костюм оттенка бледнейшей розовой пастели – на пару тонов светлее оттенка First Lady Pink, горячо любимого Мейми Эйзенхауэр, который ассоциируется с имиджем добропорядочной консервативной Первой Леди. В настроение сезона вписываются эксцентричные в пропорциях, но идеально скроенные двойки из первой коллекции новоназначенного креативного дуэта Рашеми Боттер и Лизи Херребрух для Nina Ricci. Вариации тренчей, жакетов-смокингов, блуз с высоким воротом и юбок-трапеций Chloe. Многослойные однотонные костюмные двойки Salvatore Ferragamo в растяжке от серого до бежевого.

В кои-то веки это выглядит не старорежимным, а остромодным предложением. Дизайнеры предлагают нам укрыться в гавань хорошего вкуса bon chic bon genre на фоне максимального социального шторма. В этом есть своя историческая закономерность. Предельная концентрация буржуазного шика пришлась на время второй волны феминизма. Ее зарождение связывают с волнениями 1968-го, угасание – со временем, когда женщинам удалось пробить «стеклянный потолок» карьерных возможностей в конце 1980-х.

Звенящее напряжение образов фригидной сексуальности «Дневной красавицы» кажется удачным примером такой двойственности. В своих фантазиях героиня Денев одета в ярко-красный, в реальной жизни – в приличный бежевый. При этом, говорят, сама актриса видела Северин в более коротких юбках, но режиссер Бунюэль и художник по костюмам главной героини Сен-Лоран уговорили ее на более консервативный образ. Пальто в стиле милитари и платья-сафари создают идеальный фасад для героини, в которой личный бунт против ее маленького благопристойного мира кажется предсказанием бурных событий, которые рванут через год после выхода фильма. 1968 вошел в историю как год майских баррикад в Париже, студенческих волнений в ФРГ, Мексике, Италии, Югославии и Бельгии, протестов против введения войск в Чехословакию и проводов Мартина Лютера Кинга, которые быстро превратились в массовые демонстрации.

Современная буржуазная мода развивается на фоне не менее бурлящего социального котла. Экологическая повестка, инклюзивность, вопросы интеграции экономических и политических беженцев – благие социальные инициативы соседствуют с радикальными. Стремительно растет прослойка желающих вернуть золотые времена, когда женщины знали свое место на кухне. Сенаторы Алабамы выступают за запрет абортов (все вместе они составляют идеальный портрет «гегемонной маскулинности» – белого взрослого привилегированного мужчины, идеально иллюстрируя термин, введенный социологом Рейвеном Коннелом в 1980-х). Ультраправые поклонники Brexit и лидера «Национального фронта» Марин ле Пен сопротивляются современным нормам толерантности.

Идеологические дебаты того времени кажутся современными до сих пор. С одной стороны –транслируемая многие годы в модно-журнальной сфере концепция «искусства быть женщиной» (art of being women), которая диктовала определенную форму красоты и требовала усилий для ее достижения. Лучше всех, кажется, ее описал Фицджеральд в романе «Ночь нежна»: «Чтобы Николь существовала на свете, затрачивалось немало искусства и труда». С другой – рассуждения Симоны де Бовуар, чья публицистика оказала большое влияние на феминистское движение второй волны. В книге «Второй пол» работу по конструированию собственной элегантности она называла эквивалентной домашнему труду и критиковала ее за то, что этот труд отвлекает женщин от работы над главным – собственной личностью. Сегодня формы работы над внешностью изменились, однако степень интенсивности, необходимости и даже этичности инвестиций в свой облик – вопрос открытый.

Хорошая новость. Даже вне очевидного следования магистральной линии дизайнеры следуют буржуазным заповедям безупречно сделанных вещей, которые шьются на долгую жизнь в гардеробе. Представляя свою вторую коллекцию для Bottega Veneta, дизайнер Дэниел Ли говорит о необходимости возврата к «элегантности и утонченности» при помощи «настоящих» прекрасно сшитых вещей. При этом сама коллекция замешана на максимально далеких от bon chic bon genre апокалиптичных образах в духе «Безумного Макса». Джонатан Андерсон для Loewe создает коллекцию «современной одежды – не концептов или костюмов». Его версия современной одежды – это добротные базовые вещи, усиленные значительной долей эксцентрики – гигантскими деталями или аксессуарами вроде шапки телепузика. Надеж Ване-Цыбульски свои коллекции для Hermes представляет как контраргумент против «вульгарной расточительности», считая, что «классицизм» в стиле отражает современный взгляд на мир. Эта самая не-расточительность в плоскости иной риторики называется «осознанным потреблением», что наделяет новый модный тренд новым полезным смыслом.

Источник